«Из литургических нововведений отца Иоанна можно назвать четыре основных.
Во-первых, это практика частого причащения, что было смелым шагом для того времени.
Во-вторых, он сделал алтарь доступным местом – не только для приезжавших священников, но и для мирян. В алтаре Андреевского собора порой собиралось до ста жителей и гостей Кронштадта.
В-третьих, он широко применял практику сослужения пресвитеров, с радостью приглашая батюшек из других приходов участвовать в литургиях в Андреевском «соборе и охотно принимая участие в службах во время путешествий.
В-четвертых, из-за огромного наплыва верующих в Андреевский собор он позволил себя проводить общие исповеди.
«Отец Иоанн стремился преодолеть атмосферу страха, царившую вокруг причастия, – пишет Надежда Киценко. – К примеру, перед Евхаристией прихожане должны были поститься от трех дней до недели, а те из них, кто умел читать, – прочитывать Последование ко Святому Причащению. Женщины не могли причащаться во время нечистоты даже при условии выполнения всех остальных предписаний; «более того, данный запрет распространялся и на такие непосредственно не связанные с литургией обычаи, как поклонение иконам и целование креста. Православное духовенство того времени (как, впрочем, и современное) апеллировало к понятию чистоты, характерному для иудаизма, ислама и раннего христианства, как непременному условию принятия причастия. На самом деле это была одна из причин, по которой русские редко причащались: для того чтобы говеть “как полагается”, требовалось бы потратить больше времени и усилий, чем было возможно".
Мало что за этот век изменилось...
«Службы отца Иоанна – это постоянный полет, порыв вперед, в Царство Божие. Это вихрь, которым он увлекал за собой церковное собрание, не давая опомниться ни на мгновение. В конце жизни, беседуя у себя дома с молодыми монахами, он сказал «загадочную фразу: «Монахи!.. Монахи!.. Не оглядывайтесь назад!.. Вспомните жену Лотову!»
«После пресуществления Святых Даров, когда на престоле возлежит уже Сам Агнец Божий, вземлющий грехи мира, отец Иоанн не мог оторвать от Него своих глаз, исполненных благодатных слез благодарения. Один сослужитель Батюшки по собору говорит, что отец Иоанн близко-близко и любовно склонялся над Агнцем, плакал и духовно ликовал, взирая на Него; он был в то время подобен ребенку, который ласкается к своей матери, поверяя ей детские радости и печали, зная, что родная мать выслушает его, не отгонит прочь от себя.»
«Так с середины XIX столетия в Кронштадте на глазах изумленных мирян и даже священников свершалось невиданное действо богослужений отца Иоанна, где каждое слово и движение были не исполнением известного обряда, но переживались как самая подлинная жизнь.
Всё происходило на самом деле!»
И отношение к причастию..
«По убеждению отца Иоанна, в результате причастия внутри человека образуется храм Божий. Но тогда нужно позаботиться об этом храме, как хороший хозяин заботится о доме.
«Не меньшее значение имеет принятие еды и питья после причастия. Язык дневника отца Иоанна становится очень выразительным: «Берегись после причащения кушать и пить много: не засоривай помоями царской опочивальни…»
Для отца Иоанна критерием истины является не безрассудная вера, но живой опыт (одно из наиболее частых слов в его дневнике). Рукоположившись во священника, он заново осмысляет Святое причастие как путь устроения Царства Божия внутри себя.»
Отрывок из книги: Павел Валерьевич Басинский. «Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды.» АСТ, 2013. iBooks