"В начале 1917 г. у супругов родился сын Георгий (Жоржик). В июле 1917 г. Авенир приезжает в Одессу повидать семью - это была их последняя встреча перед долгой разлукой.

Во время Гражданской войны, когда Авенир прошел с Белой армией путь от своего родного Поволжья до берегов Тихого океана, связь между ними полностью прервалась. В течение пяти лет Наталия не знала, жив ли ее муж, - вплоть до первой его открытки из Владивостока, которую она получила в июле 1922 г. В ответ она пишет ему обо всём, что было пережито с 1917 г., но письмо это Авенир получил лишь спустя 7 месяцев, 15 февраля 1923 г" уже находясь в беженском лагере Тун-да-ин (в других источниках встречается иная транскрипция: Ду(н)-да-ин) в г. Гирине (Китай). Наталия написала, что их сын умер в Одессе 14 сентября 1918 г. «ОТ дизентерии и воспаления мозга». В январе 1919 г. скончался от тифа и ее отец. После установления советской власти семью Гусевых выгнали из их квартиры, отобрали имущество, и они жили впятером в одной комнате. «Сидеть без хлеба на похлёбке, жить в комнате при температуре ниже нуля - всё это уже не страшно», - писала она мужу. По «официальной» версии для большевистских властей Наталия Степановна считалась вдовой офицера, якобы погибшего во время войны. После смерти сына она много работала: «служила секретарем в конторе» и давала уроки.
Получив первое письмо от жены в феврале 1923 г Авенир через своих знакомых в Харбине, С. М. Горчаковского и доктора В. П. Данилова отправляет ей деньги, а также посылки с мукой и другими продуктами (через Харбинский общественный комитет помощи голодающим в России). Через них же он вёл переписку с Наталией вплоть до своего отьезда в Америку летом 1923 г.
В июне 1923 г. Авенир уезжает из Гирина в Шанхай, где, заручив шись рекомендациями ген. Дитерихса и Союза служивших в Российских армии и флоте, получает в американском консульстве визу на въезд в Соединенные Штаты. 17 августа на пароходе «Президент Джексон» он отправляется из Шанхая в Иокогаму и затем в Америку. Вместе с ним на пароходе следовали полковник Б. Э. фон Вах с супругой Зоей Евгеньевной и поручик Б. К. Шебеко. Они прибыли в г. Сиэтл 1 сентября 1923 г., а 4 сентября - в Сан-Франциско, где их встретил генерал Молчанов, приехавший туда на месяц раньше.
В первые месяцы на американском континенте Авенир Геннадьевич жил в г. Беркли близ Сан-Франциско (из его знакомых первым в этом городе поселился летом 1923 г. ген. Н. П. Сахаров, затем ген. Молчанов). Вместе со своими бывшими соратниками он зарабатывает на жизнь физическим трудом - устраивается грузчиком, затем уборщиком
железнодорожных вагонов. Он строит планы воссоединения с женой, обращается в пароходную компщшю «Кунард Лайн» (Cunard Line) и покупает для Наталии шифс-карту (билет на пароход, действовавший в течение года).
Однако Наталия Степановна в течение нескольких месяцев не могла получить заграничный паспорт и разрешение на выезд из Со ветской России. Когда после долгих мытарств документы были по лучены (по свидетельству сына, с помощью взяток), оказалось, что в 1924 r. в США вступил в силу новый иммиграционный закон (Закон Джонсона-Рида), который устанавливал жесткое ограничение (квоту) на въезд иммигрантов.
Поскольку в то время не существовало особых препятствий для въезда советских граждан в Мексику, Наталия Степановна решает ехать туда, чтобы встретиться с мужем и затем попытаться перебраться из Мексики в Америку. Летом 1924 r. он посылает ей короткую теле грамму: "Start Mexico", после чего Наталия отправляется в путь. Она покинула Россию в начале сентября, а 16 сентября 1924 г. на борту парохода «Эдам>} отбыла из Роттердама в направлении мексиканского порта Веракрус (Veracruz). В Мексике состоялась долгожданная встреча Наталии и Авенира, не видевшихся 7 лет...
В соответствии с новым иммиграционным законом Наталия должна была ждать выдачи американской визы, а Авенир, как недавний имми грант, не имел права надолго уезжать из Америки. Поэтому они поселились в двух соседних приграничных городах: она - в мексиканском городе Хуарес (Ciudad Juarez), он - в американском Эль-Пасо (штат Техас), разделенных пограничной рекой Рио-Гранде. Авенир устроился работать уборщиком железнодорожных вагонов и почти каждый день навещал жену, поскольку мог беспрепятственно пересекать границу. Наталия работала швеёй на фабрике, со временем научилась неплохо говорить по-испански. Кроме Ефимовых, в Хуаресе жила всего одна русская семья, Гаценко, и эмигранты старались поддерживать друг дру га. Хранили православную веру, отмечали Рождество и Пасху. Наталия писала знакомой в 1925 r.: «Авенир сделал мне уголочек, из стакана смастерил лампадку, и теперь у меня горит лампадочка, по-русски».
В феврале 1928 г. у Ефимовых родился сын Алексей, роды при нимала в их маленькой квартирке акушерка-мексиканка... Поскольку Православной церкви нигде поблизости не было, крестины пришлось отложить до будущего переезда в Сан-Франциско, где уже сложилась большая «русская колония».
Как писал Авенир Геннадьевич из Мексики своему другу ген. Молчанову, его семье пришлось испытать «удовольствия их бесчисленных революций». В письме от 1О марта 1929 г. он красочно описал один из таких эпизодов, когда во время очередного военного мятежа в Хуаресе ему пришлось устраивать в квартире заслоны от шальных пуль."
